Читаем без скачивания И смех, и слёзы, и любовь… или Детективные приключения партийной активистки - Наталья Бессонова

– А я вот считаю, что в Городском Совете должно быть больше молодых людей, представителей студенчества, – заявила вдруг Ирина.

– О, как! – Герман не сдержал улыбки, удивленный категоричностью молодой девушки.

– И не только в Городском Совете, а еще и в местных Советах, и во всех органах законодательной власти! И в Государственной Думе – тоже, – продолжала Ирина со свойственным ей максимализмом.

– Но, прежде чем войти в состав Городского Совета, а, тем более – Государственной Думы, молодые люди должны чему-то научиться… приобрести жизненный опыт, получить образование. А иначе – как они будут работать, на основании чего они будут принимать важные решения, писать законы, от которых зависит жизнь граждан в обществе? Да и граждане им должны, этсамое, поверить, а иначе просто не изберут, – терпеливо объяснял Владимир Иванович. Его обычное «этсамое» звучало вовсе не как слово-паразит, а наоборот, добавляло выразительности и убедительности произносимой фразе.

– Но ведь взрослые, а особенно пожилые люди, не понимают проблем молодежи! Вы мыслите по-старому! Взгляды тоже бывают устаревшими, как и мода, – не сдавалась Ирина.

– Иришка, ты о чем это? Где ты здесь пожилых видишь? – возмущенно спросила Надежда, – каких твоих проблем взрослые не понимают? И чьи это взгляды ты считаешь устаревшими? Да ты хоть знаешь, с кем ты споришь? Здесь все бывалые партийцы, закаленные в жестких политических баталиях и в реальной борьбе. Люди с опытом общественной работы… и в органах законодательной власти… тоже… Ты же ничего еще в этих вопросах не понимаешь! Спорить взялась! Неудобно даже! Я себе не всегда могу такое позволить, – Надежда кипела от возмущения. Ей было не то, чтобы стыдно, но несколько неловко от неуместной болтовни Ирины и от неприкрытого ее стремления обратить на себя внимание. Так маленький ребенок пытается привлечь внимание взрослых, если видит, что о нем забыли.

– Да ладно, Надюша, пусть девочка поговорит, – Владимир Иванович понимающе улыбнулся.

– Но ведь я же права, Надежда Владимировна! Ведь взрослые люди молодыми были совсем в другое время, тогда все было по-другому. В каждое же время – свои особенности, – не унималась Иринка.

Подошел Игорь, принес бокалы и бутылку красного сухого вина.

– Можно к вам присоединиться? – спросил он, помогая мужчинам придвинуть вплотную к их столу соседний квадратный столик, – о чем столь жаркий спор?

Кто-то принес коробку конфет, порезанный дольками апельсин. Разлили вино.

– Молодежи можно немного налить? – спросили у Надежды, имея в виду Ирину.

– Если только глоток, для крепкого сна, – разрешила Надежда.

Дискуссия продолжалась.

Надежда слушала беседу Ирины с бывалыми партийцами, в отличие от нее, знающими о политике не только из учебников и телепередач. Иринкины неуклюжие попытки философствования казались ей смешными.

«Совсем еще ребенок, – подумала Надежда, – умненький ребенок, который привык прилежно учить уроки, повторять заученные книжные фразы, не сомневаясь в их правильности, и ожидающий за свою старательность одобрения взрослых».

Иринка приводила цитаты Платона о демократии, стараясь удивить своими познаниями умудренных опытом людей, которым пришлось быть участниками многих политических акций и событий. А они с улыбкой наблюдали за ней, пытаясь в ряду произносимых вчерашней школьницей прописных истин различить ее собственное мнение. Надежда молча наблюдала, стараясь больше не вмешиваться в ход дискуссии.

– А что такое, по-вашему, демократия? – спросила вдруг Ирина.

– Демократия – это не «по-вашему», и не «по-нашему». Демократия – это политический режим, основанный на коллективном принятии решений, – с улыбкой ответил Герман.

– Она же – власть народа, которая осуществляется посредством органов общественного самоуправления, – включился в дискуссию Виктор Николаевич, – единого определения демократии, как ты, наверное, знаешь, нет. Да и демократия ведь разная бывает. В древнем Риме, например, тоже была демократия, несмотря на рабовладельческий строй. Но распространялась эта демократия только на свободных граждан; рабы не имели права голоса. Историю-то в школе изучала, наверное?

– Конечно, изучала, – ответила Ирина, – и не только историю, еще и другие общественные науки! У меня по ним пятерки!

– Умница! Так ты, Ирочка, должна знать, что идеальной модели демократии, за всю историю развития общества, не было никогда. Да она в принципе – идеальная – построена быть не может, – убежденно заявил Виктор Николаевич.

– А если и будет построена, то не продержится более дня, тем более – у нас в России, – предположил Герман, – менталитет не тот…

– Поэтому надо выработать такую модель демократии, которая была бы жизнеспособной. Кроме того, само общество должно быть к ней готово… во всех отношениях. Но это пока только мечта, – продолжил рассуждение друзей Игорь, – иллюзия, утопия – как хочешь!

Многие коллеги-партийцы были участниками событий девяносто первого года прошлого столетия на Манежной площади, а в девяносто третьем – у Белого дома, защищая демократию на деле, а не на словах. Сказать, что Надежда уважала их – это не сказать ничего. Надежда смотрела на них, что называется, снизу – вверх. И с этими людьми, которые не побоялись отстаивать свои убеждения, может быть, рискуя в девяносто первом жизнью, Иринка дискутировала сейчас о демократии.

– Но ведь в разных странах это по-разному понимают! Да и вы это можете неправильно понимать, – Ирине, кажется, было все равно, с кем она беседует, и уместны ли ее высказывания перед столь авторитетной для Надежды аудиторией. Видимо, возможность высказаться перед внимательной публикой появлялась у девочки не так часто, как бы ей хотелось, а быть центром внимания ей очень нравилось.

Герман переглянулся с Надеждой. Вероятно, на ее лице отражалось недовольство немного дерзким поведением Ирины в дискуссии с людьми, которые ей годятся в отцы.

– Все нормально, Надюша, мы же понимаем, что она еще ребенок, – тихонько сказал Герман, – пусть поговорит!

Разговор продолжался. Партийцы всегда присматривались к новым людям в своих рядах. Новый человек – это всегда свежие идеи и взгляды, это другая точка зрения, другое мировоззрение.

К Надежде тоже присматривались, когда она только пришла в партию. С интересом слушали ее выступление на первом для нее съезде. Она очень волновалась тогда, боясь показаться глупой и неосведомленной в каких-то вопросах.

А теперь вот Ирина пыталась сформулировать свое мнение, перемежающееся с книжными фразами, совсем недавно прочитанными ею в учебниках, едва усвоенными, и вряд ли успевшими стать ее собственными взглядами. И при этом она совсем не боялась показаться глупой в глазах авторитетных оппонентов.

– По-моему, Надежда Владимировна, эта девочка безуспешно пытается Вас затмить, – сказал Герман.

– Ой, да я этого не боюсь, Гера, – весело ответила Надежда, – пусть смена подрастает!

– Рано тебе еще о смене думать, – возразил Герман, – ишь ты, что задумала! Работай, давай! Мы тебя не отпустим!

– Куда это она собралась? – удивился Игорь, – на покой, что ли? Хитренькая какая! Бросить нас хочешь? Это не по-товарищески! Коней на переправе не меняют!

– Вот-вот! Коней не меняют, – засмеялась Надежда.

– И разве ты сможешь просто прозябать в покое и бездействии, отдыхая где-нибудь у тихой речки? – спросил Игорь, – не сможешь! – убежденно ответил он сам на свой вопрос, – жизнь – это борьба, а борьба – это жизнь, – во всяком случае – для таких ненормальных, как мы!

– Да это я так, на далекую перспективу, – успокоила она друзей-партийцев, – как же я без вас, без ненормальных?

– Почему – ненормальных-то? – спросил кто-то.

– Политическая активность, особенно безрезультатная в течение долгого времени – это, наверное, одна из форм проявления психического нездоровья, – ответил Игорь, смеясь.

– Говоря медицинским языком – диагноз, – послышался голос Сереги.

– Правильно, коллега! – согласился Игорь.

– А что, и правда, займись чем-нибудь другим, Надежда! Нечего от нашей партии ждать, – то ли в шутку, то ли всерьез сказал Евгений Ларцев, – постоянного лидера нет – ну какая мы партия? …Меняем их, как перчатки. Продаемся за копейку…

Действительно, лидера у Демократической партии в настоящий момент не было, и за право возглавить ее боролись сейчас два средней руки политика, пришедшие со стороны, и вряд ли разделяющие взгляды партийцев. А, скорее всего, и не имеющие об их взглядах ни малейшего представления. Особых симпатий у партийцев ни один, ни другой претендент не вызывал.

– Или уж найти бы олигарха, чтоб с денежками! Если продаваться – то уж за дорого, – продолжал излагать мысль Евгений.